Неточные совпадения
Он оделся и, как бы уходя от себя, пошел гулять. Показалось, что город освещен празднично, слишком много было огней в окнах и народа на улицах много. Но одиноких прохожих почти нет, люди шли
группами, говор звучал
сильнее, чем обычно, жесты — размашистей; создавалось впечатление, что люди идут откуда-то, где любовались необыкновенно возбуждающим зрелищем.
И везде, среди этой горячей артистической жизни, он не изменял своей семье, своей
группе, не врастал в чужую почву, все чувствовал себя гостем и пришельцем там. Часто, в часы досуга от работ и отрезвления от новых и
сильных впечатлений раздражительных красок юга — его тянуло назад, домой. Ему хотелось бы набраться этой вечной красоты природы и искусства, пропитаться насквозь духом окаменелых преданий и унести все с собой туда, в свою Малиновку…
По коридору бродили люди, собирались в
группы, возбужденно и вдумчиво разговаривая глухими голосами. Почти никто не стоял одиноко — на всех лицах было ясно видно желание говорить, спрашивать, слушать. В узкой белой трубе между двух стен люди мотались взад и вперед, точно под ударами
сильного ветра, и, казалось, все искали возможности стать на чем-то твердо и крепко.
Безличные во тьме, странно похожие один на другого, но двору рассыпались какие-то тихие, чёрные люди, они стояли тесными
группами и, слушая липкий голос Саши, беззвучно покачивались на ногах, точно под
сильными толчками ветра. Речь Саши насыщала грудь Климкова печальным холодом и острою враждою к шпиону.
Вся
группа представляла
сильную картину: Иван Никифорович, стоявший посреди комнаты в полной красоте своей без всякого украшения! Баба, разинувшая рот и выразившая на лице самую бессмысленную, исполненную страха мину! Иван Иванович с поднятою вверх рукою, как изображались римские трибуны! Это была необыкновенная минута! спектакль великолепный! И между тем только один был зрителем: это был мальчик в неизмеримом сюртуке, который стоял довольно покойно и чистил пальцем свой нос.
От родителей чиновник перебегал к нашей
группе и, обдав нас
сильным запахом водки, прямо обращался к довольно шершавому малому лет шестнадцати, одетому тоже в вицмундирчик; но боже мой!
Разные официальные лица озабоченно и шибко катались в это самое время туда и сюда вдоль по Невскому.
Сильная озабоченность и тревожное ожидание чего-то были, по большей части, написаны на их лицах. Они внимательно посматривали на бродячие кучки синих околышей, на
группы служащих и женщин, отличавшихся какою-либо синей вывеской, и, казалось, ожидали, что вот-вот сейчас что-то такое вспыхнет, что-то начнется…
Столкнутся две девочки или две
группы, и сейчас же зазвучат вопросы: «Который билет учите?» — «А вы?» — «Ты Ветхий прошла?» — «А ты?» — «Начала молитвы!» Более
сильные ученицы взяли на свое попечение слабых и, окруженные целыми
группами, внятно и толково рассказывали священную историю или поясняли молитвы.
Мир на этих конгрессах служил только предлогом, а главная гостья была свобода и пропаганда революционных идей, получивших тогда уже
сильную политическую окраску даже и в
группе Бакунина с его русскими последователями и с оттенком анархизма и коммунистической доктрины.
Три офицера и батюшка курили вместе из двух трубок, затягиваясь поочередно и затем передавая их для потребы ближнего. Батюшка помещался посередине
группы, и потому трубки шли через него и справа и слева — отчего он получал двойную против всех долю наслаждения и притом еще увеличивал его тем, что после всякой
сильной затяжки закрывал себе все лицо своею бородою и выпускал из себя дым с большою медлительностию сквозь этот удивительный респиратор.